Alistair Ian Blyth - Card Catalogue

 

Alistair Ian Blyth, Card Catalogue, Dalkey Archive Press, 2020 

ISBN-13: 978-1628972696

 

In the crepuscular Bucharest of the decade after the Revolution, the neurasthenic, amnesic narrator of Card Catalogue meets Obmanschi, a former political prisoner and unpublished writer of the pre-war avant-garde. Over many years, Obmanschi has compiled a minutely detailed card catalogue of the realia to be found in the classic Russian novel, whose categories include not only everyday material items, but also books as tangible objects and even the cockroaches whose rustling presence can be heard in Gogol, Goncharov, Dostoevsky, Tolstoy, Chekhov. Meanwhile, the narrator compiles his own catalogue of oneiric books and their insubstantial authors, one of whom, bewilderingly, may be Obmanschi himself. Obmanschi already leads a second, shade-like existence, having been reduced to an independent, fictional character in the informer’s reports submitted to the secret police over the decades by the superintendent of his building. In a series of dreamlike narratives linked by the subject of libraries—book hoarding, book hunting, dreams of infinite other books, past and future—Card Catalogue hints that fiction is ultimately an oneiric world unto itself, in which the characters lead their own tenuous, separate existence, like the shades in Hades.

Before Brezhnev Died

Iulian Ciocan, Before Brezhnev Died, Dalkey Archive Press, 2019

The time is the twilight of the decrepit Brezhnev regime, the place, the Soviet Socialist Republic of Moldavia: the "Latin periphery of empire." A pensioner seeks justice for his dead wife, crushed by a falling crane--the very symbol of the "construction of socialism"--but comes up against hostility from a cynical system at best indifferent, at worst contemptuous of human life. With a keen, Gogolian eye for the grotesque, often squalid, details of everyday life in the USSR, Iulian Ciocan paints darkly humorous but compassionate portraits of Homo sovieticus, from crusty war veterans and lowly collective farm workers to venal Party bigwigs, as each comes to the disturbing realization that the lofty ideals of Soviet society were lies all along. And for idealistic young pioneer Iulian, the biggest disillusionment of all will be the abrupt revelation of Brezhnev's mortality.

Înainte să moară Brejnev / Before Brezhnev Died

De stultorum natura (2)

Chichikov himself is merely the ill-paid representative of the Devil, a travelling salesman from Hades, “our Mr Chichikov” as the Satan and Co. firm may be imagined calling their easy-going, healthy-looking but inwardly shivering and rotting agent. The poshlust [i.e. пошлость] which Chichikov personifies is one of the main attributes of the Devil, in whose existence, let it be added, Gogol believed far more serously than in that of God. The chink in Chichikov’s armour, that rusty chink emitting a faint but dreadful smell (a punctured can of conserved lobster tampered with and forgotten by some meddling fool in the pantry) is the organic aperture in the devil’s armour. It is the essential stupidity of poshlust.

Vladimir Nabokov, Nikolai Gogol, 1959, 2nd edition 1961

The cockroach in Russian literature (3): Gogol (3)

Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов

Мертвые души. Поэма, глава первая

The room was of the familiar kind, as the inn, too, was of the familiar kind, which is to say, like the inns to be found in provincial towns, where for two rubles a day travellers receive a quiet room with cockroaches gazing from every cranny, like prunes.

Dead Souls. A Poem. Chapter One

The Cockroach in Russian Literature (2): Gogol (2)

Огромный, величиною почти с слона, таракан остановился у дверей и просунул свои усы.

Полное собрание сочинений в 14 томах (1937-1952), Том второй: Миргород (1937), Вий: Варианты, стр. 574

A huge cockroach, almost as big as an elephant, came to a stop in the doorway and thrust its whiskers inside.

From the first version of the story "Viy", published in Mirgorod (1835), but omitted from the Collected Works (1842) and all subsequent editions

See also: The Cockroach in Russian Literature (1): Gogol (1)

Gogolian piles (4)

(v)

If only you knew how sorry I was to find not you but rather the note you left on my desk. Had I returned but a minute earlier, I might still have been able to see you in person. The other day I wished to pay you a visit without fail, but it was as if everything conspired to thwart me: a cold got it into its head to conjoin itself to my haemorrhoidal virtues and so now I have an entire horse collar of kerchiefs around my neck. It looks like this illness will sequester me for the week. Nevertheless, I have decided not to sit around idling and instead of verbal presentations to sketch out my thoughts and teaching plan on paper.

Letter to A. C. Pushkin, 23 December 1833, Petersburg

Если бы вы знали, как я жалел, что застал вместо вас одну записку вашу на моем столе. Минутой мне бы возвратиться раньше, и я бы увидел вас еще у себя. На другой жедень я хотел непременно побывать у вас; но как будто нарочно все сговорилось идти мне наперекор: к моим геморроидальным добродетелям вздумала еще присоединиться простуда, и у меня теперь на шее целый хомут платков. По всему видно, что эта болезнь запрет меня на неделю. Я решился, однако ж, не зевать и вместо словесных представлений набросать мои мысли и план преподавания на бумагу.

А. С. Пушкину. 23 декабря 1833, г. Петербург

Gogolian piles (3)

(iv)

"Cat's mint" (i.e. catsfoot). Glechoma hedera terrestris, alleviates piles.

Arzamas region medicinal herbarium

Кошечья мята. Glechoma hedera terrestris, уменьшает почечуи

Лекарственный арзамасский травник.
Полное собрание сочинений в 14 томах. (1937 - 1952). Том девятый: Наброски. Конспекты. Планы. Записные книжки. (1952). стр. 416.

Gogolian piles (2)

(iii)

Having ordered a very light supper, which consisted of only a sucking pig, Chichikov straight away undressed and, climbing under the bedclothes, fell deeply, soundly asleep, he fell into the wonderful sleep such as is slept only by those fortunate men who know nothing of haemorrhoids, fleas, or overly powerful intellectual faculties.

Dead Souls (1842)

Потребовавши самый легкий ужин, состоявший только в поросенке, <Чичиков> тот же час разделся и, забравшись под одеяло, заснул сильно, крепко, заснул чудным образом, как спят одни только те счастливцы, которые не ведают ни геморроя, ни блох, ни слишком сильных умственных способностей.

Мертвые души (1842)

Gogolian piles (1)

(i)

"Would you like to take some snuff? It chases away headaches and gloomy moods; it is even good for treating haemorrhoids."

Saying this, the clerk offered Kovalev his snuffbox, rather deftly flipping up the lid, which had a portrait of some lady in a hat.

This thoughtless behaviour exceeded the limits of Kovalev's patience.

"How you find it appropriate to joke about it I do not know," he said indignantly. "Can't you see I do not have the wherewithal to take snuff?"

The Nose (1836)

- Не угодно ли вам понюхать табачку? это разбивает головные боли и печальные расположения; даже в отношении к геморроидам это хорошо.

Говоря это, чиновник поднес Ковалеву табакерку, довольно ловко подвернув под нее крышку с портретом какой-то дамы в шляпе.

Этот неумышленный поступок вывел из терпения Ковалева.

- Я не понимаю, как вы находите место шуткам, - сказал он с сердцем, - разве вы не видите, что у меня именно нет того, чем бы я мог понюхать?

Нос (1836)

(ii)

I sit down to my task, about which you already know, I have written to you about it, but my work is sluggish, it lacks that former animation. The ailment, for whose sake I set out on my travels and which, it seemed, had found alleviation, has now intensified once more. My haemorrhoidal illness has turned back onto my stomach. It is an unbearable illness. It parches me. It tells me about itself every minute and prevents me from being busy.

Letter to M. P. Pogodin, Naples, <14 August 1838>

Сижу над трудом, о котором ты уже знаешь, я писал к тебе о нем, но работа моя вяла, нет той живости. Недуг, для которого я уехал и который было, казалось, облегчился, теперь усилился вновь. Моя гемороидальная болезнь вся обратилась на желудок. Это несносная болезнь. Она меня сушит. Она говорит мне о себе каждую минуту и мешает мне заниматься.

М. П. Погодину. Неаполь. <14 августа 1838.>

исполинский образ скуки

Хотя бы только пожелать так, хотя бы только насильно заставить себя это сделать, ухватиться бы за этот <день>, как утопающий хватается за доску! Бог весть, может быть, за одно это желанье уже готова сброситься с небес нам лестница и протянуться рука, помогающая возлететь по ней.

Но и одного дня не хочет провести так человек девятнадцатого века! И непонятной тоской уже загорелася земля; черствей и черствей становится жизнь; всё мельчает и мелеет, и возрастает только в виду всех один исполинский образ скуки, достигая с каждым днем неизмеримейшего роста. Всё глухо, могила повсюду. Боже! пусто и страшно становится в твоем мире!

Собрания сочинений Гоголя, Полное собрание сочинений в 14 томах (1937—1952), Том восьмой: Статьи, Выбранные места из переписки с друзьями, Светлое воскресенье, стр. 416

If only one might so desire, if only one might force oneself to do it, to clutch at this [day], like a drowning man clutches at a plank! God knows, perhaps for this desire alone a ladder is ready to drop down to us from the heavens and a hand is ready to extend to us, helping us to soar up it.

But the man of the nineteenth century does not wish to spend even one day like this! And with an incomprehensible anguish the earth is already burning; life is becoming ever more callous; everything is becoming pettier and shallower, and before all our eyes only the single gigantic image of boredom rears up, and with every passing day it attains an immeasurable height. All is dull, everywhere the tomb. O, God! it grows desolate and terrible in Your world!

Gogol, Selected Passages from the Correspondence with Friends (1847), Holy Sunday

The Cockroach in Russian Literature (1): Gogol

Надобно вам знать, милостивый государь, что я имею обыкновение затыкатьна ночь уши с того проклятого случая, когда в одной русской корчме залез мне в лебое ухо таракан. Проклятые кацапы (1), как я после узнал, едят даже щи с тараканами. Невозможно описать, что происходило со мною: в ухе так и щекочет, так и щекочет ... ну, хоть на стену! Мне помогла уже в наших местах простая старуха. И чем бы вы думали? просто зашептыбанием.

Н. В. Гоголь, "Иван Федорович Шпонька и его тетушка", Собрание сочинений, том первый, Художесвенная литература, Москва, 1976, стр. 184

You ought to know, dear sir, that I'm in the habit of stopping up my ears at night, ever since that damned incident at a Russian inn when a cockroach crawled into my left ear. Damned goat-beard Russians, as I later discovered, they even eat cabbage soup with cockroaches in it. It defies description what happened to me: it kept tickling and tickling away in my ear ... well, I was on the point of banging my head against the wall! It was a simple old woman from around our way that helped me in the end. And how do you think she did it? Simply by whispering.

N. V. Gogol, "Ivan Fyodorovich Shpon'ka and His Aunt"

(1) кацап, укр. прозвище великорусов (Гоголь и др.). С приставкой ка- от укр. цап "козел" : бритому украинцу бородатый пусский казался козлом. (Max Vasmer, Russisches Etymologisches Wörterbuch, Heidelberg, 1950-1958. Макс Фасмер, Этимологический словарь русского языка, Перевод с немецкого и дополнения члена-корреспондента РАН О. Н. Трубачева, Том II (Е-Муж), Издательство Азбука, Санкт-Петербург, 1996, стр. 213.)

Cf. H. Tiktin, Rumänisch-deutsches Wörterbuch, vol. 3, Staatsdruckerei, Bucharest, 1925, p. 1557: țap sm. 1. (Ziegen-, auch Gems-) Bock m. Barba ... foarte pe jos pe supt bărbie ca de țap (Gaster, Crestomatie romînă) (...) Fam. scherzh. verträumt: ca un țap logodit vertraümt: Ce te uiți așa la mine ca un țap logodit? Poate-i fi amorezat (Sadoveanu). (...) - 2. Spottname a) für Griechen, wegen ihrer Gesischtzüge. Ho, țapule, că mai sînt și eu pe-aici (Alecsandri). (...) - b) für Geistliche u. Mönche, wohl wegen ihrer Bärte. Sînt vr'o zece mii de țapi cu călugărițe cu tot în țară (Jipescu). (...) Et. Vgl. alb. skjap, ts(j)ap, tskjap. Nslov. serb. poln. cap, czech. magy. cáp stammen aus dem Rum.

Нос / Nez / Nas / Nose

Le mal n'est donc pas une simple absence (...) c'est un mélange de l'être et du non-être. Toutes les manifestations du Malin dans le monde sont conditionnées par les trois formes de son essence : il est parasite, imposteur et imitateur, faisant du monde une parodie du Royaume. Le récit intitulé le Nez nous apporte une claire démonstration de cette triple nature. En effet le Mal se sert du nez comme d'un point d'attache parasitaire. En devenant le double du major Kovalev, il usurpe quelque chose de sa personne en véritable imposteur qu'il est. Enfin, en prenant possession de la Cathédrale de Saint-Pétersbourg, il imite et parodie Celui qui est le Maître du Temple.

Paul Evdokimov, Gogol et Dostoïevski. La descente aux enfers, Desclée de Brouwer, 1961